Неточные совпадения
Ибо желать следует только того, что
к достижению возможно; ежели же будешь желать недостижимого, как, например, укрощения стихий, прекращения течения времени и подобного, то сим градоначальническую
власть не токмо не возвысишь, а наипаче сконфузишь.
Праздников два: один весною, немедленно после таянья снегов, называется Праздником Неуклонности и служит приготовлением
к предстоящим бедствиям; другой — осенью, называется Праздником Предержащих
Властей и посвящается воспоминаниям о бедствиях, уже испытанных.
В краткий период безначалия (см."Сказание о шести градоначальницах"), когда в течение семи дней шесть градоначальниц вырывали друг у друга кормило правления, он с изумительною для глуповца ловкостью перебегал от одной партии
к другой, причем так искусно заметал следы свои, что законная
власть ни минуты не сомневалась, что Козырь всегда оставался лучшею и солиднейшею поддержкой ее.
По принятому обыкновению, он сделал рекомендательные визиты
к городским
властям и прочим знатным обоего пола особам и при этом развил перед ними свою программу.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности
к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в моих руках
власть, какая бы она ни была, если будет, то будет лучше, чем в руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе
к этому, тем я больше доволен.
Вронский слушал внимательно, но не столько самое содержание слов занимало его, сколько то отношение
к делу Серпуховского, уже думающего бороться с
властью и имеющего в этом свои симпатии и антипатии, тогда как для него были по службе только интересы эскадрона. Вронский понял тоже, как мог быть силен Серпуховской своею несомненною способностью обдумывать, понимать вещи, своим умом и даром слова, так редко встречающимся в той среде, в которой он жил. И, как ни совестно это было ему, ему было завидно.
Теперь-с, при уничтожении крепостного права, у нас отняли
власть, и хозяйство наше, то, где оно поднято на высокий уровень, должно опуститься
к самому дикому, первобытному состоянию.
Сам я больше неспособен безумствовать под влиянием страсти; честолюбие у меня подавлено обстоятельствами, но оно проявилось в другом виде, ибо честолюбие есть не что иное, как жажда
власти, а первое мое удовольствие — подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать
к себе чувство любви, преданности и страха — не есть ли первый признак и величайшее торжество
власти?
Если ты над нею не приобретешь
власти, то даже ее первый поцелуй не даст тебе права на второй; она с тобой накокетничается вдоволь, а года через два выйдет замуж за урода, из покорности
к маменьке, и станет себя уверять, что она несчастна, что она одного только человека и любила, то есть тебя, но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное…
Но хуже всего было то, что потерялось уваженье
к начальству и
власти: стали насмехаться и над наставниками, и над преподавателями, директора стали называть Федькой, Булкой и другими разными именами; завелись такие дела, что нужно было многих выключить и выгнать.
Я плачу… если вашей Тани
Вы не забыли до сих пор,
То знайте: колкость вашей брани,
Холодный, строгий разговор,
Когда б в моей лишь было
власти,
Я предпочла б обидной страсти
И этим письмам и слезам.
К моим младенческим мечтам
Тогда имели вы хоть жалость,
Хоть уважение
к летам…
А нынче! — что
к моим ногам
Вас привело? какая малость!
Как с вашим сердцем и умом
Быть чувства мелкого рабом?
— Чтой-то вы уж совсем нас во
власть свою берете, Петр Петрович. Дуня вам рассказала причину, почему не исполнено ваше желание: она хорошие намерения имела. Да и пишете вы мне, точно приказываете. Неужели ж нам каждое желание ваше за приказание считать? А я так вам напротив скажу, что вам следует теперь
к нам быть особенно деликатным и снисходительным, потому что мы все бросили и, вам доверясь, сюда приехали, а стало быть, и без того уж почти в вашей
власти состоим.
Он спешил
к Свидригайлову. Чего он мог надеяться от этого человека — он и сам не знал. Но в этом человеке таилась какая-то
власть над ним. Сознав это раз, он уже не мог успокоиться, а теперь
к тому же и пришло время.
[Временщик — человек, достигший большой
власти вследствие близости
к царю или царице.]
— Я советую тебе, друг мой, съездить с визитом
к губернатору, — сказал он Аркадию, — ты понимаешь, я тебе это советую не потому, чтоб я придерживался старинных понятий о необходимости ездить
к властям на поклон, а просто потому, что губернатор порядочный человек; притом же ты, вероятно, желаешь познакомиться с здешним обществом… ведь ты не медведь, надеюсь? А он послезавтра дает большой бал.
Широко раскрыв глаза, он злобно глядел в темноту: воспоминания детства не имели
власти над ним, да
к тому ж он еще не успел отделаться от последних горьких впечатлений.
— И вот, наконец, мы видим, что эти вековые попытки ограничить свободу роста души привели нас
к социализму и угрожают нам страшной
властью равенства.
— И потом, — продолжала девушка, — у них все как-то перевернуто. Мне кажется, что они говорят о любви
к народу с ненавистью, а о ненависти
к властям — с любовью. По крайней мере я так слышу.
— Место — неуютное. Тоскливо. Смотришь вокруг, — говорил Дмитрий, — и возмущаешься идиотизмом
власти, их дурацкими приемами гасить жизнь. Ну, а затем, присмотришься
к этой пустынной земле, и как будто почувствуешь ее жажду человека, — право! И вроде как бы ветер шепчет тебе: «Ага, явился? Ну-ко, начинай…»
«Вот — именно, разгримировался до полной обнаженности своей тайны, своего анархического существа. И отсюда, из его ненависти
к власти, — ужас, в котором он показывает царей».
— Струве, в предисловии
к записке Витте о земстве, пытается испугать департамент полиции своим предвидением ужасных жертв. Но мне кажется, что за этим предвидением скрыто предупреждение: глядите в оба, дураки! И хотя он там же советует «смириться пред историей и смирить самодержавца», но ведь это надобно понимать так: скорее поделитесь с нами
властью, и мы вам поможем в драке…
— Там, в Кремле, Гусаров сказал рабочим речь на тему — долой политику, не верьте студентам, интеллигенция хочет на шее рабочих проехать
к власти и все прочее в этом духе, — сказала Татьяна как будто равнодушно. — А вы откуда знаете это? — спросила она.
Он решил, что это, вероятно, игра воли
к власти, выражение желания кем-то командовать, может быть, какое-то извращение сладострастия, — игра красивого тела.
— А — не кажется вам, что этот поп и его проклятая затея — ответ церкви вам, атеистам, и нам — чиновникам, — да, и нам! — за Толстого, за Победоносцева, за угнетение, за то, что церкви замкнули уста? Что за попом стоят епископы и эта проклятая демонстрация — первый, пробный шаг
к расколу церкви со светской
властью. А?
— В Государственную думу, на расчет. Конечно, знаете, что государь император пожаловал Думе
власть для установления порядка, вот, значит,
к ней и стекается… все хорошее-плохое, как я понимаю.
— Через несколько месяцев Романовы намерены устроить празднование трехсотлетия своей
власти над Россией. Государственная дума ассигновала на этот праздник пятьсот тысяч рублей. Как отнесемся мы, интеллигенция,
к этому праздничку? Не следует ли нам вспомнить, чем были наполнены эти три сотни лет?
Мужчина великой ненависти
к церкви и ко всякой
власти.
— А вы не из тех ли добродушных, которые хотят подвести либералов
к власти за левую ручку, а потом получить правой их ручкой по уху?
«Макаров говорил, что донжуан — не распутник, а — искатель неведомых, неиспытанных ощущений и что такой же страстью
к поискам неиспытанного, вероятно, болеют многие женщины, например — Жорж Занд, — размышлял Самгин. — Макаров, впрочем, не называл эту страсть болезнью, а Туробоев назвал ее «духовным вампиризмом». Макаров говорил, что женщина полусознательно стремится раскрыть мужчину до последней черты, чтоб понять источник его
власти над нею, понять, чем он победил ее в древности?»
— «Война тянется, мы все пятимся и
к чему придем — это непонятно. Однако поговаривают, что солдаты сами должны кончить войну. В пленных есть такие, что говорят по-русски. Один фабричный работал в Питере четыре года, он прямо доказывал, что другого средства кончить войну не имеется, ежели эту кончат, все едино другую начнут. Воевать выгодно, военным чины идут, штатские деньги наживают. И надо все
власти обезоружить, чтобы утверждать жизнь всем народом согласно и своею собственной рукой».
— «Любовь
к уравнительной справедливости,
к общественному добру,
к народному благу парализовала любовь
к истине, уничтожила интерес
к ней». «Что есть истина?» — спросил мистер Понтий Пилат. Дальше! «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться его мы должны пуще всех казней
власти и благословлять эту
власть, которая одна, своими штыками, охраняет нас от ярости народной…»
Какой же
властью непонятной
К душе свирепой и развратной
Так сильно ты привлечена?
К ногам злодея молча пасть,
Как бессловесное созданье,
Царем быть отдану во
властьВрагу царя на поруганье,
Утратить жизнь — и с нею честь,
Друзей с собой на плаху весть,
Над гробом слышать их проклятья,
Ложась безвинным под топор,
Врага веселый встретить взор
И смерти кинуться в объятья,
Не завещая никому
Вражды
к злодею своему!..
Он не забирался при ней на диван прилечь, вставал, когда она подходила
к нему, шел за ней послушно в деревню и поле, когда она шла гулять, терпеливо слушал ее объяснения по хозяйству. Во все, даже мелкие отношения его
к бабушке, проникло то удивление, какое вызывает невольно женщина с сильной нравственной
властью.
Она была всегда в оппозиции с местными
властями: постой ли
к ней назначат или велят дороги чинить, взыскивают ли подати: она считала всякое подобное распоряжение начальства насилием, бранилась, ссорилась, отказывалась платить и об общем благе слышать не хотела.
Предводитель одного из главных племен, Гаика, спился и умер;
власть его, по обычаю кафров, переходила
к сыну главной из жен его.
Повод
к увеличению его
власти подали некоторые опасения насчет духовенства, влияние которого стало слишком ощутительно в этой колонии.
Но ученики Лойолы привезли туда и свои страстишки: гордость, любовь
к власти,
к золоту,
к серебру, даже
к превосходной японской меди, которую вывозили в невероятных количествах, и вообще всякую любовь, кроме христианской.
У него сознание это происходит не из свободного стремления содействовать общему благу и проистекающего от того чувства любви и благодарности
к той
власти, которая несет на себе заботы об этом благе.
Про другое, которое следовало переслать в Едо,
к высшим
властям, он велел сказать, что оно должно быть принято с соблюдением церемониала, а он, губернатор, определить его сам не в состоянии и потому послал в столицу просить разрешения.
— Шикарный немец, — говорил поживший в городе и читавший романы извозчик. Он сидел, повернувшись вполуоборот
к седоку, то снизу, то сверху перехватывая длинное кнутовище, и, очевидно, щеголял своим образованием, — тройку завел соловых, выедет с своей хозяйкой — так куда годишься! — продолжал он. — Зимой, на Рождестве, елка была в большом доме, я гостей возил тоже; с еклектрической искрой. В губернии такой не увидишь! Награбил денег — страсть! Чего ему: вся его
власть. Сказывают, хорошее имение купил.
Замедлил же он высылкой потому, что никак не мог собрать с крестьян, которые в своей недобросовестности дошли до такой степени, что для понуждения их необходимо было обратиться
к власти.
Деятельность его состояла в подготовлении
к восстанию, в котором он должен был захватить
власть и созвать собор.
— Ничего нет ужасного, — сказал Новодворов, прислушивавшийся
к разговору. — Массы всегда обожают только
власть, — сказал он своим трещащим голосом. — Правительство властвует — они обожают его и ненавидят нас; завтра мы будем во
власти — они будут обожать нас…
Он принадлежал
к партии народовольцев и был даже главою дезорганизационной группы, имевшей целью терроризировать правительство так, чтобы оно само отказалось от
власти и призвало народ. С этой целью он ездил то в Петербург, то за границу, то в Киев, то в Одессу и везде имел успех. Человек, на которого он вполне полагался, выдал его. Его арестовали, судили, продержали два года в тюрьме и приговорили
к смертной казни, заменив ее бессрочной каторгой.
Очевидно, шел словесный турнир, в котором участвующие не понимали хорошенько, зачем и что они говорят. Заметно было только с одной стороны сдерживаемое страхом озлобление, с другой — сознание своего превосходства и
власти. Нехлюдову было тяжело слушать это, и он постарался вернуться
к делу: установить цены и сроки платежей.
Они говорили о несправедливости
власти, о страданиях несчастных, о бедности народа, но, в сущности, глаза их, смотревшие друг на друга под шумок разговора, не переставая спрашивали: «можешь любить меня?», и отвечали: «могу», и половое чувство, принимая самые неожиданные и радужные формы, влекло их друг
к другу.
Ныне происходит возврат
к античному, языческому сознанию, которое признавало безраздельную
власть общества и государства.
Розановское отношение
к государственной
власти есть отношение безгосударственного, женственного народа, для которого эта
власть есть всегда начало вне его и над ним находящееся, инородное ему.
У Боссюрта абсолютная государственная
власть и абсолютная
власть монарха опираются на религиозную санкцию, хотя и в противоречии с католичеством, более склонным
к дуалистической системе.